Все мы были молодыми, уважаемые, дорогие читатели! Как я рад, что мои пальцы снова стучат по беленьким чистым (на удивление) клавишам, и что я снова могу вас приветствовать!
Меня зовут как вы знаете, Иван, фамилия моя – Стрелкин. Последние три месяца однако же, я отзывался на имя Володя… Почему? Чёрт знает почему. Ведь в конце концов это всего лишь роль.
Так вот, ставил наш театр (просьба при пересказе сей статьи не заменять слово театр на а) театральный кружок; б) клуб детской самодеятельности; в) студию и т.п. дребедень) пьесу под названием «Старший сын». Готовили мы его три месяца.
История этого спектакля – это история зажимов, падений, оговорок, всяческой дряни (в хорошем смысле слова) и… и работы. Но обо всём по порядку.
Рискую здесь раскрыть наши главные театральные секреты… В смысле рискую огрести за это… Ну да бог с ним.
.
Итак, зажимы. Случилось так, что однажды мы записали репетицию на видео. Было смешно довольно-таки… Помню про себя: вырезанный из дерева тотем крутится под порывами ветра в вольной степи сцены. Помню про Васильича: нечеловеческая гримаса, стягивающая лицо и вообще всего Васильича в такое странное существо, которое мы с благоговейным смехом называли ГНОМ ТИХОГРОМ.
Особая тема – зажимы речи. В день премьеры мы просто поняли, что теперь у нас – праздник дикции… Подумайте, насколько гениально нужно было зажиматься, чтобы произнести «три» так, что все вокруг абсолютно точно поняли: «четыре», или скажем, сообщить, что человек в компьютерном классе, после чего его долго будут искать в девятом… Кажется экзотикой, но это были наши суровые будни…
Дикция и пластика – это две вещи, без которых нет ничего. Для актёра нет хуже зажатого лица и нечёткой речи. Избавлялись от этого все вместе и очень долго. Как избавились вы видели.
Второе в списке: падения. Знаете, есть такое поверье: если текст пьесы случайно упадёт на пол, то спектакль провалится. Если его специально бросить – ничего, но если вдруг он безо всякого вашего желания вырывается у вас из рук и летит вниз – это значит провидение приближается к вам. В таком случае нужно как можно скорее на текст… сесть. Обычно провидение нас трепало не сильно… Но в этом году оно … короче, тексты просто летали, шелестя своими листами и падали в самые разнообразные места: под пианино, внутрь какой-нибудь бочки, на дно шкафа и прочие труднодоступные для сидения места. Садились добросовестно… Боялись.
Оговорок было чуть ли не столько же, сколько падений. На спектакле осталась только одна: Саша Кондратов сообщил, что вышел воздухом прогуляться. Из самых перловых (от слова перл): «Глинка любил гобой и совал его куда попало – направо и налево». Сравните с оригинальным текстом – никакой пошлости не подразумевалась.
О всяческой дряни вы наверное, уже догадались… Нет? Я как раз об этом. Сломанные стулья, полувлажные половые тряпки, треснутые чашки, немытые гранёные стаканы, найденные на улице бутылки из-под шампанского и портвейна, старый-старый чайник, в котором хранили раньше ключи от костюмерной и вообще… Вообще.
А перед спектаклем мы вдруг поняли много разных вещей… Например, что все люди – братья… А может быть, и сёстры…
В общем, Сибирь, Ново-Мыльниково, дом Сарафановых.
Спектакль, смею надеяться, обошёлся без особых зажимов, оговорок, а поскольку падать было нечему, а реквизит был в тему... надеюсь, опять же, вам понравилось.
Вот, нараскрывал я вам наших тайн тут… Заступитесь если что.
Хух, перечитал всё, что выше… Сумбурная статья немного получилась… Но не обессудьте. Спасибо, что прочитали это всё.
И вот ещё что: если будет холодно и захочется погреться, никогда не заходите в чужие квартиры, а если все же зайдете, никогда не называйтесь сыном хозяина дома. Может выйти боком… Ладно, что-то я заговорился.
Удачи!