Поэтэшники

ГЕРОЙ
Иван Осипов учредитель Петербургского Театрального Объединения, режиссер, актер и продюсер. Вместе с Настей Микульчинои и Олегом Ереминым Иван выковал спектакль "Железяка", а заодно и радикальную художественную концепцию. Спектакль получился жестким, но универсально понятным: летом 2005 года трио получило Гран-при Международного театрального фестиваля FAUN в Чехии.
- Кого объединяет ваше объединение?
Петербургское Театральное Объединение - это юридическое лицо, которое стоит за спектаклем "Железяка". Спектакли, которые выпускаются из Театральной академии, часто не могут существовать, потому что они ни за кем не закреплены. Чтобы эти работы были доступны зрителям в Москве и в Петербурге, и было создано это объединение. А спектакль "Железяка> - первая часть большого плана, который предполагается осуществить.
- У спектакля есть фабула?
- Фабула - история любви. В матрице заложены человеческие отношения. Если на сцене есть двое мужчин и одна женщина. то это неизбежно.
- Любовный треугольник?
- Да, но не такой явный: один любит другого, другой любит третью, это уходит в подтекст, В этом спектакле мы отталкивались от реальной ситуации. Если есть двое мужчин и женщина, то делать из этого гомеровский эпос было бы глупо.
- Вы только что вернулись из гастролей по Швейцарии?
- Да, мы дали четыре представления в Цюрихе и в Берне. В Берне есть сеть театров Toyo Teater, а в Цюрихе - "Красный завод". Это бывший чугунный цех, переоборудованный под театральное помещение. Мы нашли какое-то адекватное восприятие публики, это было очень приятно, потому что русскоязычный спектакль, с одной стороны, трудно читается, с другой - все предельно визуализировано, на эмоциональном уровне все понятно даже при отсутствии точного понимания сюжета. Мы стремились всеми способами уйти от сюжета, не делать на нем акцент. Поэтому зритель, не понимающий языка, понимает эмоциональную силу образа.
- Но текст есть, и он на русском.
- Мы сделали субтитры - бегущую строку. Хотя когда этим летом мы играли на театральном фестивале в Чехии, синхронного перевода не было, потому что зрителями были чехи, немцы, французы, но мы и без подстрочника добились взаимопонимания. Эмоциональный зритель что-то находит там для себя.
- Вы все из Театральной академии?
- Да. Получаем в этом году дипломы. Я учился на курсе Фильштинского.
- "Железяка" - это дипломная работа?
- Возможно. Хотелось сделать работу и вырвать ее из Театральной академии, запустить в свободное плавание. Было вложено много денег, много сил, но то, что сейчас происходит, меня абсолютно удовлетворяет. Сейчас этот спектакль уже не привязан к академии, хотя мы и делали его там по ночам.
- Эта работа - противопоставление общему академическому духу?
- И да, и нет. Мы молодые, мы не хотели, так сказать, сидеть на жопе ровно, произносить написанный кем-то текст... Мы хотели, чтобы спектакль был в ритме сегодняшней жизни и соответствовал возрасту актеров.
- Слово "Железяка" вызывает невольную ассоциацию со словом "Дерево".
- Мне кажется, что наш театр больше перекликается с театром Някрошюса. Мы с Олегом были очень увлечены Някрошюсом. еще на нас оказало влияние творчество Геннадия Абрамова. Учась у него, мы сделали спектакль, это для меня принципиально важно.
- Давно ли вы существуете?
- Первый раз мы сыграли спектакль в мае на Гвоздильной фабрике в Петербурге. Там сейчас базируется театр "Суббота",
- Уже есть четко намеченные проекты после "Железяка"?
- Я пока не буду называть имя спектакля, но это будет классика из классики - Древняя Греция. Нужно еще понять, что это будет за коллектив - петербургский, московский или сборная труппа. Но идея найдена, и более того, найден театральный жанр. Нащупана театральная эстетика - может быть, еще сырая, непонятная, угловатая...
- Каковы основные принципы этой эстетики?
-Попытаюсь сформулировать. Один из главных принципов - это четкое понимание ситуации (и театральной, и нетеатральной). Если у меня были три молодых актера, то мне не хотелось наклеивать им бороды и играть каких-то стариков. Мне не хотелось сажать их на стулья и говорить: "А сейчас мы будем играть "Темные аллеи" Тургенева!" Мне хотелось брать живое мясо, этого достаточно. Второй принцип - использование ситуации: выжать из нее максимум. И третий - когда этот максимум достигнут все перевернуть, это "Монтаж аттракционов" Эйзенштейна.
-А биомеханика Мейерхольда вам близка?
- Если говорить откровенно, почти все находят в нашем спектакле биомеханику Мейерхольда. Хотя, к сожалению, мы с ней знакомы только по книгам, мы все это, безусловно, использовали. Но контакта с профессионалом, который показывал бы все из первых рук - этого не было. Приходилось делать все самим, поэтому процесс создания спектакля был долгим.
- У вас в спектакле используется музыка?
- Одним из ориентиров был также "Бедный театр" Петера Брука. Поэтому музыка используется только в конце - на поклонах. А весь спектакль идет без музыки.
- Спектакль требует физической подготовки?
- Да, и очень серьезной.
- Акробатика?
- На мой взгляд, да. С точки зрения профессиональной акробатики - нет. Но там много трюковых элементов.
- Вы, наверное, можете в спортзал не ходить...
- Да, тут всплывает еще один концептуальный момент. Что раздражало в процессе обучения: спектакль идет два часа, кто-то играет роль, но то и дело уходит за кулисы покурить, отдохнуть, поболтать... Мы, когда начинали делать свой спектакль, договорились, что ни один гад не уйдет с площадки. Никто не имеет права выйти из действия, пока оно длится - полтора часа. В вопросе о физической ‚усталости на нас оказал влияние Арто и его "Театр жестокости".
- Конец в спектакле хороший?
- Мне кажется, да. Он многоплановый, многообразный. Особенно на фоне того, что происходит сейчас в театральной среде: условно модерновые постановки, мнимая жесткость, мат, депрессуха. Типичный пример - братья Пресвяковы. "Половое покрытие". Мы сразу сказали себе: мы такого не хотим. Неинтересно. Отказались от этого напрочь. Наш спектакль светлый, очень светлый, даже несмотря на то что актеры существуют в очень жестких условиях, реально опасных членовредительством. Сейчас вообще раздражает необязательность: можно сделать так, можно сделать этак, постмодернизм, все акценты смещены. И в итоге получается, что можно и вообще ничего не делать. А мы ограничили свое пространство некими маяками: Арто, Брук, Мейерхольд, Эйзенштейн - и нарушить эти правила игры мы не имели права. Более того, я ни разу не видел спектакль и понятия не имею, какие там режиссерские провалы, какие успехи. Я и Олег, оба режиссера, мы играем в нем. Это абсурдная ситуация: режиссер не видел спектакля. Но как система он работает.

Done by me 8-)